Уголовный процесс в средневековой Европе (XI-XIII века)

Егорова Е.В.

Также рекомендуем прочитать (для перехода нажмите на название статьи):

История российской криминалистики

Профилактика преступлений в уголовном судопроизводстве России

Основания реабилитации в уголовном процессе

Проверка достоверности показаний при расследовании преступлений

Феодализм, являвшийся в рассматриваемый период основой государственного и общественного устройства большинства европейских стран, по-разному отразился на их уголовно-процессуальном законодательстве и практике расследования и рассмотрения уголовных дел. В частности, во Франции и Германии раньше других на смену обвинительному процессу пришел розыскной, на законодательном уровне стали регламентироваться права и обязанности его участников, иные вопросы уголовного судопроизводства.

На уголовно-процессуальное законодательство государств континентальной Европы значительное влияние оказало римское право, хотя следует признать, что публичное право в Древнем Риме (а именно к нему римские юристы относили уголовное судопроизводство) было не так развито, как частное (гражданское) право.

Изучение международного исторического опыта имеет важное теоретическое и практическое значение для понимания эволюции уголовного процесса в России, особенно в условиях проводимой в настоящее время реформы уголовного судопроизводства.

Основной формой судебного процесса в раннефеодальной Европе являлся обвинительный процесс, появление которого относится еще к римскому праву. Среди особенностей обвинительного процесса, свойственных с незначительными различиями большинству европейских стран, следует выделить, прежде всего, одинаковость процедуры в уголовных и гражданских делах, устность, формализм процедур и пр.

Стороны в уголовном судопроизводстве имели одинаковые процессуальные права, одинаково отвечали друг перед другом и перед судом. Исходом уголовного дела во всех случаях являлось присуждение одной из сторон к наказанию. В случае вынесения обвинительного приговора наказывался обвиняемый, при оправдании наказание, грозившее обвиняемому, применялось к обвинителю. В обвинительном процессе существовало строгое правило, согласно которому лицо, которое не смогло доказать обвинение, само являлось виновным.

В ходе доказывания суд оставался пассивным. По своей инициативе он не собирал никаких доказательств, а окончательное решение суда зависело от того, удалось ли сторонам аргументировано доказать свою невиновность. В ходе судебного процесса суд ограничивался наблюдением за действиями сторон и оценивал их результаты с точки зрения формальных требований права.

Полное равенство прав и обязанностей сторон в уголовном процессе выражалось и в том, что в случае отложения дела обвинитель и обвиняемый подвергались одному и тому же режиму, в частности, должны были представить поручительство; если же обвиняемого заключали в тюрьму, что было весьма распространенной практикой по делам о тяжких преступлениях, в такую же тюрьму помещали и обвинителя. Возможно, таким образом, власти пытались предотвратить возможность искусственного создания доказательств той из сторон, которая находилась в более благоприятных условиях, то есть на свободе.

Согласно одному из источников французского средневекового права – кутюмам Бовези 1282 года — стороны лично вели процесс, делая при этом необходимые заявления, возражения и замечания. При этом сказанное ими играло исключительную роль, поскольку только на высказанных сторонами словах суд выносил обвинительный или оправдательный приговор.

Другим принципом средневекового обвинительного процесса во Франции являлось строгое следование сторонами установленным правилам и процедурам, малейшее отступление от которых вело к проигрышу дела. Следует отметить, что во всех источниках кутюмного права французские юристы постоянно подчеркивали невозможность вернуть сказанное, а также роковое значение допущенной ошибки, даже ничтожной словесной оговорки. В частности, если обвинитель вызывал обвиняемого на поединок, он должен был сказать именно те слова, которые влекли назначение поединка; в противном случае он сам признавался совершившим преступление.

Неблагоприятные последствия имела и троекратная неявка в суд: сторона, без уважительных причин проигнорировавшая вызов в суд, проигрывала дело.

Обвинителем в уголовном процессе, как правило, являлся сам потерпевший или его ближайшие родственники. Например, за обиды, нанесенные жене, обвинителем мог выступать муж. В одних источниках к обвинению допускались и более отдаленные родственники, в других - точно перечислялись лица, которые могли выдвигать обвинения. Общим правилом было то, что обвинителем не могло быть чужое лицо.

При строго личном характере уголовного процесса представительство не допускалось (хотя в гражданском судопроизводстве представительство было разрешено); обвиняемый и обвинитель должны были лично являться на судебное заседание. Порядок вызова в суд и сроки явки зависели от социального положения вызываемого лица. Так, дворянину судья был обязан послать извещение о вызове через равных ему лиц за 15 дней, а простолюдина вызывали накануне суда, а нередко и утром, прямо в день заседания.

Обвинитель формулировал обвинение и обязывался доказать каждый указанный в нем факт. Однако на практике был возможен случай, когда обвинителю не приходилось прибегать к доказательствам, потому что обвиняемый либо должным образом не отвечал на обвинение, либо признавал факт совершения им преступления. Основным правилом средневекового обвинительного процесса было немедленное и детализированное отрицание обвинения, в точности соответствующее выдвинутой обвинителем формуле; причем непредставление доводов в свою защиту всегда влекло за собой осуждение, пусть даже невиновного лица.

Среди доказательств в уголовном процессе особо выделялось собственное признание обвиняемого, которое являлось решающим для исхода судебного разбирательства. Один из составителей кутюмов Бовези маркиз де Боману, перечисляя все известные виды доказательств, писал, что «признание является лучшим, наиболее ясным и самым дешевым из всех доказательств» (Э. Лабулэ. Французская администрация и законодательство, 1870).

Если же признания обвиняемого не последовало, и обвиняемый возразил в установленной против всех выдвинутых в его адрес обвинений, обвинитель должен представить свидетелей либо предложить обвиняемому судебный поединок. Интересно, что воспользоваться обеими возможностями обвинителю не дозволялось: при неудаче со свидетелями нельзя было требовать назначения судебного поединка.

Первоначально число свидетелей должно было быть не меньше двух, немного позднее, в частности, законодательством Франции (кутюмы Бовези), они были разделены на три категории: очевидцев преступления, лиц, которые слышали о нем от других, и лиц, высказывавших свое мнение о произошедшем. До принятия свидетелями присяги обвиняемый и обвинитель могли высказать против свидетелей соперника мотивированное возражение.

Следует отметить, что не все лица могли участвовать в процессе в качестве свидетелей. Исключение составляли лица, осужденные за преступления, а также сервы (зависимые люди) по делам свободных (такое правило объяснялось, прежде всего, тем, что сервы – лично закрепощенные лица – не могли выходить против свободных на судебный поединок, а поэтому не могли ни обвинять их, ни быть против них свидетелями, поскольку обвинение во лжи влекло за собой в большинстве случаев судебный поединок. Лишь к концу века сервы стали допускаться в дела, которые, в силу своей незначительности, не влекли судебного поединка). Кроме того, к свидетельству в пользу сторон не допускались родственники сторон, их дети, слуги и другие подвластные лица. Напротив, указанные категории лиц могли быть свидетелями против родственников и хозяев.

Таким образом, порядок доказательства свидетельскими показаниями мог легко переходить в доказательство путем поединка. Однако судебный поединок зачастую являлся и самостоятельным видом доказательств, особенно по делам о тяжких преступлениях, когда обвинитель мог доказать свою правоту путем вызова обвиняемого на поединок, за исключением случаев явной неосновательности обвинения и очевидной невиновности обвиняемого. Необходимо подчеркнуть, что ряд преступлений, и прежде всего имущественные, исключали возможность применения поединка.

Особенно детально процедура судебного поединка была урегулирована в праве Магдебурга. Вызов производился обвинителем в судебном заседании. Сначала обвинитель должен был представить доказательства самого факта совершения преступления, которое дает право на вызов, например, показать нанесенные ему раны и т. п. Далее он указывал основания обвинения вызванного им в суд и присутствующего здесь обвиняемого. Наконец, обвинитель произносил установленную законом формулу обращения к суду о разрешении ему вызвать обвиняемого на поединок.

Вслед за этим обвиняемый мог представить свои возражения против вызова. Прежде всего, это указания процессуального порядка на нарушения обвинителем установленных для вызова форм и пр. Но, кроме того, обвиняемый имел право сделать заявления, касающиеся самой сущности обвинения, например, сослаться на то, что свидетели не видели его во время совершения преступления, или сослаться на свое алиби. Если сделанные обвиняемым возражения будут признаны правильными, обвинитель подвергается штрафу и уплате вознаграждения обвиняемому за неправильно сделанный вызов. Если же возражения обвиняемого будут отвергнуты и за обвинителем признано право вызова на поединок, то в самом судебном заседании должна произойти процедура вызова с троекратным совершением обвинителем символических жестов в отношении обвиняемого.

Затем устанавливались время и место поединка. Сам поединок происходил не в суде, а на заранее указанном председателем суда месте, которое во время поединка ограждалось судейским постановлением. Поэтому любое вмешательство присутствующих в поединок, даже словесное, немедленно влекло наложение наказания на виновных.

В зависимости от исхода поединка судьи решали дело в пользу обвинителя или обвиняемого. При этом побежденный обвиняемый предавался смертной казни, даже если за данное преступление полагалось только отсечение руки. Побежденный обвинитель подвергался лишь уплате штрафа и вознаграждения в пользу обвиняемого.

Судебный поединок, имевший строгую процедуру проведения, являлся в рассматриваемый период одним из основных видов доказательств в уголовном процессе стран Западной Европы и России и применялся не только в светских, но и церковных судах.

Еще одним важным методом доказательства виновности лица в раннефеодальной Европе был «божий суд» или ордалии различных видов, получившие Широкое распространение, прежде всего в церковных судах. Католическая церковь использовала ордалии в самых сложных и разнообразных вопросах судебной практики - в делах, относившихся и к вере, и к браку, и к имущественным спорам.

Церковь применяла самые различные виды ордалий. На первом месте стояли испытания холодной и кипящей водой и раскаленным железом. Реже применялось испытание «святым причастием» или куском хлеба и сыра: считалось, что съедая их, виновный обязательно подавится. Наиболее легкой формой считалось испытание крестом, при котором тяжущиеся стороны раскидывали руки крестом, и тот, кто первый опускал руки от усталости, считался проигравшим тяжбу.

Однако эти виды испытаний постепенно вышли из употребления, а судебная практика XI и XII вв. заменила ордалии холодной водой, кипящей водой и раскаленным железом. Все они происходили как часть религиозного ритуала, начинались обязательно в церкви с установленного для данного случая богослужения, а в самом проведении испытания и в оценке его результатов обязательно принимали участие священнослужители. Для иллюстрации сказанного опишем некоторые виды средневековых ордалий.

Испытание холодной водой, над которой произносилось специальное заклинание, производили в специальном бассейне или реке; на поверхность воды осторожно опускали человека, связанного в согнутом положении веревками; в случае сомнительности результата испытание повторяли снова. Этот вид ордалий в XII в. широко применялся при испытании лиц, заподозренных в ереси. Считалось, что чистая природа воды не признает чистой природу человека, если она, очищенная крещением, затем снова запятнала себя ложью. Виновный в приписываемом ему преступлении будет отвергнут и выброшен из воды, невиновный же будет принят водой и опустится до самого дна.

Испытание раскаленным железом проходило следующим образом: испытуемому давался кусок железа, который он после произнесения соответствующих религиозных формул должен был взять в правую руку и пронести определенное число шагов. После этого руку обертывали полотном и скрепляли печатью. В течение последующих трех дней испытуемый находился под бдительным надзором, после чего производился публичный (например, на площади перед церковью) осмотр руки. Если судьи признавали, что она не повреждена, сторона выигрывала дело, в противном случае проигрывала. Примечательно, что оспорить такое доказательство можно было, лишь показав фальшь самой процедуры проведения испытания.

Необходимо подчеркнуть, что по сравнению с более ранним периодом ордалии перестали быть двусторонним испытанием что, безусловно, давало судьям возможность достигать необходимых результатов судебного процесса. И отказ от испытания, и неудача в нем одинаково служили основанием для осуждения даже невиновного лица.

В некоторых случаях, при незначительной важности разбираемого дела, спор между сторонами мог быть решен на основании свидетельских показаний (присяги), причем очень часто присяга одной из сторон должна была подкрепиться присягой необходимого по обычаям числа соприсяжников. Соприсяжниками или «свидетелями доброй славы» называли родственников, друзей, соседей обвиняемого или обвинителя, которые выступали на судебном процессе в защиту одной из сторон.

Присяга в том виде, как она существовала в ХI-ХII вв., представляла собой торжественное, заключенное в определенной форме утверждение стороной своей правоты в споре. Суд определял, кто из сторон должен был принести присягу, а также каков ее результат, т.е. принесена ли она правильно, с соблюдением необходимых формальностей. Малейшее нарушение их влекло проигрыш дела для присягавшей стороны без того, чтобы противная сторона должна была что-либо доказывать.

При необходимости соприсяжничества сторона должна была доставить в суд определенное, в зависимости от важности предмета спора, число людей, подтверждающих своей присягой правоту данной стороны. Нарушение необходимых формальностей хотя бы одним из соприсяжников вело к проигрышу дела. Принесению присяги предшествовало увещание о грехе лжеприсяги. Отказ от принесения присяги сам по себе был достаточен для того, чтобы сторона была признана неправой.

Следует отметить, что указанные формы судебного процесса действовали, в большинстве случаев, только в отношении феодалов. Что касается зависимых крестьян, то чаще всего им просто предписывалось выполнение воли господина; возражения, жалобы и невыполнение распоряжений влекли применение насилия, а в отношении сервов и вовсе действовал принцип расправы: сеньор мог держать их в тюрьме, казнить и миловать по своему усмотрению.

Таким образом, обвинительный процесс, построенный зачастую не на правовых, а на религиозных и моральных принципах, являлся основной формой уголовного судопроизводства в раннефеодальной Европе. При всей длительности и формальности процедуры его проведения, иных недостатках обвинительный процесс оказал заметное влияние на развитие более развитых форм уголовного процесса, и прежде всего розыскного, ставшего, начиная с XIV в., основным в Западной Европе.

Пользовательского поиска